Дендрофобия - Страница 108

108

– Складно Вы это говорите, как будто на Востоке жили.

– Не жил. Так, бывал проездом. Я не так уж и много где был, но заметил, что такое явление, как интеллигенция, есть только у нас. В других странах даже слова такого нет. Там есть понятие «человек интеллектуального труда» в противовес труду физическому, но общество не наделяет его той значимостью, какой у нас наделена интеллигенция. Я так и не понял, кто это.

– Люди с высшим образованием.

– Сейчас покупают дипломы о высшем и любом другом образовании. Знаете, есть такое определение «скобарь с двумя высшими». Страшное явление.

– Ну, тогда уточнение: с не купленным высшим образованием.

– А реально выстраданным?

– Проще сказать, с советским высшим образованием. Тогда дипломы не продавали.

– У меня советское высшее. Про меня можно сказать, что я – интеллигент?

– Вы прям задачу задали… Не знаю. Нет, не похожи Вы на интеллигента.

– Почему?

– Не знаю! Есть в Вас что-то такое…

– Что?

– Чёрт его знает! Не могу понять. Интеллигентами принято считать людей несколько малахольных, что ли. Сам образ интеллигента в нашей культуре – это что-то такое беспомощное, хлипкое даже. А Вы слишком мужик.

– А мужик не может быть интеллигентом?

– Зачем ему им быть? Кто ж тогда мужиком будет? И вообще, считается, что мужик – это противоположность интеллигента. Даже не конкретно мужик, а народ в целом и интеллигенция противопоставлены друг другу. А почему так, я не знаю.

– Нет, всё правильно: интеллигент – это не образование и не профессия, а социальная прослойка типа разночинцев. Интеллигенты появились ещё до Революции, когда образование было в диковинку. Подавляющее большинство жителей России было безграмотным и жило в деревнях, куда приезжал юрист, учитель или врач после университета, чтобы просвещать людей. Это был кто-то из потомков разорившихся дворян, поэтому не щеголял своим происхождением, а пробивался по жизни исключительно хорошим воспитанием, знаниями, интеллектом. Он отличался от простых людей именно наличием образования, умел читать и писать, мог составить челобитную, прошение какое-нибудь подать, похлопотать о чём-то, что-то подсказать. Это было такое передающее звено между правящим классом и бесправными слоями. И с помещиком мог общий язык найти, и к батракам подход имел – прообраз депутата, если хотите. И так повелось, что интеллигенты были невольно втянуты в разные житейские проблемы, которые их самих лично не касались. Их обязали «радеть за народ», который они плохо понимали и даже боялись. Теперь образование доступно даже крестьянам, поэтому первоначальное значение интеллигенции для общества стёрлось, но вот это отношение осталось: интеллигенцию обязали брюзжать, как всё хреново, как будто от этого оно станет лучше. И вместо утончённых врачей и образованных помещиков, какие описаны в русской классике, вместо самоотверженных сельских учителей и первых агрономов, которые тянули крестьян к свету, появились какие-то нахрапистые матершинники, иногда с двумя-тремя «вышками», которые только тем и заняты, что брызжут желчью. Они уже не используют интеллект, в честь которого их и прозвали, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки и улучшить жизнь. Они просто не умеют им пользоваться. Они получают образование не для дела, а для какого-то непонятного статуса. Я встречал в Питере людей после аспирантуры, которые работали курьерами, официантами, охранниками, дворниками ещё при Советах. Они это объясняли тем, что их никто не ценит, не понимает, какое светило за быдлом сор метёт. То же нытьё и гнилая спесь, что и всюду. Я им говорил: езжайте на периферию, там всюду нужны учителя, врачи, инженеры, строители. Но это противоречило их представлениям о роли интеллигенции. Вот этим они отличаются от своих предшественников столетней давности, которые ехали из столицы в Россию, понимая, что надо как-то вытягивать страну за уши из навоза. А нынешние интеллигенты не умеют пользоваться своим интеллектом. Они кричат, что «в этой стране умные люди не нужны», себя имея в виду, но они не умные. У них ум только для демонстрации, а по-настоящему умные люди способны решать проблемы с помощью ума, они умеют его употребить для пользы дела.

– Например, для обогащения?

– Не обязательно, если уж Вы обогащение таким позором считаете. Умный человек не рассусоливает о передаче Гибралтара испанскому королю, сидя на своей кухне в коммуналке, где лопнули трубы. Он для начала хотя бы что-то сделает, чтобы горячая вода по ногам не хлестала. Но чем занята наша интеллигенция? Она сидит в переполненных коммуналках и грызётся со сволочными соседями. Что показательно, в соседях у них всегда алкаши. То ли специально так делают злодеи по распределению жилплощади, то ли мистика какая, что сама жизнь умудряется так уравновесить «мощный интеллект и высокую нравственность» каким-то аморальным пьющим существом. Чтоб интеллигенты озверели окончательно и вместе со всей страной чесали языками, кого повесить, а кого живьём закопать, вот тогда-то сразу всё наладится. Чем подают очень плохой пример народу, который по старинке им подражает, желая хоть чем-то походить на «образованных людёв». Уже и народ полюбил бормотать: «Там в космосе чёрные дыры затягивают пространство, взрываются и гаснут звёзды, свет от которых доходит до ближайших объектов через века, рождаются и умирают галактики, а мы тут…». А жизнь в этом и заключается: быть тут, заниматься этим самым «тут», а не на вспышки сверхновых звёзд себя равнять. Надо участвовать в жизни! Жизнь бесполезно обсуждать – она этого не слышит. Она идёт своим чередом и прогибается только под тех, кто в ней участвует, кто оказывает на неё влияние. Бесполезно обсуждать баб, что они якобы нынче не те, поэтому некий духовно богатый Сашок никак жениться не может. Я всегда фигею, с какой укоризной такие бестолковые мужики это говорят, словно сейчас все рыдать начнут, что он ни одну дуру так и не осчастливил: носки свои рваные никому и не доверил стирать, а потом ещё штопать. Женщин на планете несколько миллиардов, эта огромная армия не станет подстраиваться под какого-то вяленного дурака, вся заслуга которого, что он до пятидесяти лет в общаге или с мамой прожил и на работу ходит, словно одолжение всем делает. Бабы подстраиваются только под тех мужиков, которые влияют на жизнь, создают её, пока остальные ноют, что им эпоха не та досталась. Так всегда говорят во все времена: и про молодёжь, что она «не та», и про вождей, и про женщин.

108