Дендрофобия - Страница 124

124

– Радость, наверно.

– А они думают: вот теперь будет кому за мной в старости ухаживать. У них жизнь такая, что не даёт никаких ощущений, кроме чувства выполненного долга перед Родиной. Они словно бы не для себя живут, а вот для этого стакана воды в старости. Который ещё неизвестно, поднесут ли? А в Европе такие же старухи ходят на танцы и пьют шампанское – им стакан воды не нужен. Я видел бабусь в инвалидных колясках, которые играют в футбол. Там даже онкологические больные бодро себя чувствуют, водят Феррари, общаются, даже в брак вступают, зная, что через год умрут. Живут на полную катушку! А у нас здоровые ходят с такими мордами, как будто им нехороший диагноз поставили, и ворчат: «Всю себя им отдала, а где благодарность?». А не будет никакой благодарности. Потому что жить надо было, а не отдавать себя всю, кому ни попадя.

– Ага, надо было гулять и пьянствовать, так что ли?

– Я давно заметил, в России именно это жизнью считается, даже образованными слоями населения. Возможно, поэтому от такой «жизни» многие бегут в другую крайность, когда вообще никакой радости, а только обязательства в расчёте на свой стакан воды в старости. Под жизнью я имею в виду развитие и рост, расширение пространства для себя и своей семьи. Когда я понял, что в Горсовете с этим туго, мне посоветовали обратиться к этой «проныре», как Вы изволили выразиться. Я ей сразу сказал, что не хочу жить с родителями до второго пришествия. И на шести сотках тоже ютиться не хочу! Что это за клочок земли для проживания гражданина крупнейшего государства мира? За порог дома шагнул и тут же можно соседу руку пожать через забор. Я сказал, что хочу большую лужайку перед домом, чтобы мои дети там играли, а за домом – сад. И не из пары яблонек с кучей прививок, а настоящий такой сад, чтоб жена моя там гуляла и любовалась на эту красоту. Она аж заслушалась! Я говорю, что мне для этого надо соток пятнадцать, а то и двадцать. Она присвистнула: «Ого, смело! Умеешь ты мечтать. Да не вопрос». Объяснила, как всё можно обставить, с кем договориться, кому и сколько заплатить: есть участки по району, которые дёшево стоят, потому что считаются непригодными, хотя там вполне можно обосноваться. И вот мне такие люди нравятся, потому что у них всегда всё чётко, внятно и по делу. И никаких соплей «как вам не стыдно» хорошо жить и вообще хотеть жить, когда в Гималаях-то опять не спокойно.

– Как же её «замели»?

– Да как и всех: побыла под следствием полгода, попугали, да и отпустили.

– Выкрутилась? Вёрткая бабёнка.

– Скорее, откупилась – там тоже деньги ой как любят. Да и нужные люди помогли. Я слово доброе замолвил, мне не трудно, я помощь не забываю. А вот семья от неё отвернулась – они же там все честные, им с ворьём не по пути. Им много не надо. При этом они хотят жить в отдельной квартире со всеми удобствами, чтобы кто-то платил за их проживание, чтобы их уважали, сами догадались дать должность главного инженера. То есть хотят такие очень даже много, что само по себе хорошо. Одна беда: ничего не хотят делать для этого. Муж пробовал инфаркт изображать, дескать, довела недостойная жена-проститутка честного человека: «Да я на ней вообще жениться не хотел! Она меня сама опоила и в койку затащила, а так бы я с мамой спокойно жил». Покривлялся с недельку в местном стационаре, да к маме вернулся. Самое время к пенсии. В дом, который жена им тоже построила. Сын у неё в очередной раз развёлся, опять квартиру прохлопал какой-то проворной бабёнке с периферии, тоже успешно вернулся в отчий дом. И вот с такими мужиками бабе можно только проституткой быть. Сейчас все жалуются, что бабы больно боевые стали, могут сами за яйца взять, а с другой стороны, что им остаётся делать с такими «честными девицами»? Ведь как пугливые старые девы с мамами сидят, дрожат, что там с ними будут делать, если из дома нос высунуть. Иногда высовывают, и не только нос, но и ещё кое-чего, кого-то сдуру оплодотворят и опять вприпрыжку к маме. И как бы ни бормотали о своей честности и духовности, но развести таких можно только на пьяный секс. Преимущественно, их так и женят. Был такой старинный кобелиный метод, как осторожную честную девушку под себя уложить, а теперь бабы его переняли. Потому что все твердят «замуж тебе, дура, пора» и тут же к маме убегают.

– Получается, честность специально придумана для того, чтобы мужчина отказался от развития и ничего не требовал от государственной системы?

– В нашей культуре именно так. Некоторым мужикам по пятьдесят лет уже, а они всё к маме льнут, как первоклассники. Как они мыслят свою жизнь? Мама-то не вечная, мама завтра помрёт – чего он будет делать? Некоторые могут на мамину пенсию пить. Есть и такие, кто сами зарабатывают, но когда их спрашиваешь, почему бы не купить себе участок земли, не построить там дом, они крайне удивляются: «А зачем? У меня же мама есть». И что показательно, все мам своих костерят на чём свет стоит. Ни в одной стране мира так не ругают матерей, как в России. У нас даже нецензурная брань в честь матери названа. И чем дольше взрослые дети живут с матерью, тем больше к ней претензий. Если американец, которому под сорок лет, пожалуется, что мама на пиво не дала, его в дурдом поместят, а у нас ещё поддержат, чего это она в самом деле так плохо себя ведёт. Беда России, что это страна очень хороших мам, которых дети считают плохими, но живут с ними до старости. Пятидесятилетние «дети» жалуются, что мама штаны не купила, мама на водку не дала, мама на работу не устроила. И не понимают, что с плохими мамами так долго не живут. То, что у нас взрослые мужики живут с мамами до своей пенсии, как раз говорит, что мамы эти – слишком хорошие, покладистые, удобные. А от плохих мам сбегают лет в пятнадцать и не имеют никаких претензий, даже благодарят. У меня один парень работает, его мать выгнала отца-пьяницу и вышла снова замуж, когда сын восьмой класс заканчивал. Он пробовал бунтовать, но отчим тоже с характером оказался, сразу предложил подыскать ему путягу с общагой.

124