Дендрофобия - Страница 93

– Оригинальная точка зрения. Но им-то что делать?

– Не знаю. Вы говорите, что все ходят к врачам – не все. Поликлиника в нашем городе появилась только после Революции, но ведь до этого люди как-то жили. Вот Вы лично в молодости ходили по врачам?

– Нет. Да и старики тогда не особо туда бегали. Это было как-то…

– Не модно. Это было не популярно. Настрой у людей совсем другой был. Это сейчас все повадились скрипеть да жаловаться, детей тащат сидеть в очередях к врачу, где все чихают и кашляют – вот где в самом деле заболеть можно. Медицина – великая вещь, я перед нею преклоняюсь. Я видел не раз, как врачи вытаскивали людей с того света. Но это не значит, что надо постоянно их теребить, если сам можешь очень много сделать для своего здоровья. Хотя бы не волноваться по пустякам – уже огромный подарок себе сделаете, который не принесёт вам и десяток самых лучших докторов. Сложилась культура, когда люди ходят по врачам, как в клуб по интересам. Они бодры, проворны, энергичны – врач на их фоне глубоко больным человеком выглядит. Они там оживлённо общаются друг с другом, успевая в очереди связать по целому носку или прочитав книгу, обмениваются новостями, рецептами. Некоторые так увлекаются, что заходят в кабинет к врачу, когда подошла очередь, и забывают, что у них вообще болело. У нас терапевт жалуется, что «больные» приходят «просто поговорить» о погоде, политике, росте цен или когда надо огурцы высаживать. За рубежом, где уровень жизни растёт, а с ним растёт и доля пожилого населения, для людей создаются клубы, куда они могут ходить, чтобы скучно не было. У наших таким «клубом» стала поликлиника.

– Я согласна, что к врачам ходит много тех, кто в этом не нуждается, но медицину надо развивать.

– Смотря, что называть медициной. Вот я читал в одном журнале, что развитие медицины в так называемых развитых странах ведёт к тому, что у населения этих стран растёт генетический груз, то есть происходит накопление отрицательных мутаций в генофонде человека. Грубо говоря, вырождение. Раньше у женщины происходил выкидыш, если она вынашивала нежизнеспособного ребёнка, а теперь её кладут на сохранение, при котором она почти не двигается, у неё снижается потребление кислорода, замедляется кровоток. Кровь не получает необходимого движения и питания и не может донести это питание до нуждающихся в нём органов. При этом она вынашивает слабый плод, который и так еле живой, а тут и минимума необходимого питания не имеет. Сто лет тому назад женский организм в такой ситуации отторгал эмбрион с нарушениями естественным путём, а теперь медицина не даёт. Теперь рожают даже наркоманки и женщины с разрушенной моралью, в современной России практически каждая вторая баба рожает от хронического алкоголика или малахольного нытика с дурной наследственностью – другой материал просто не найти. Борцы с абортами ликуют: «В нашем полку прибыло». Прибыло дебилов, а то ведь мало было. Многие люди живут в промышленных зонах, где рожать вообще нельзя, настолько там дрянная экология. Раньше крестьянки работали в поле вплоть до родов, дышали чистым воздухом и много двигались, поэтому рожали здоровых и сильных детей. Это не намеренное издевательство над женщиной было, а естественный отбор. Представляете, как цепко эти дети у неё в утробе сидели? А кто не хотел за жизнь держаться, тот вылетал.

– Ну, это какой-то…

– Фашизм, хотите сказать? Да, так принято считать, что подобные рассуждения попахивают фашизмом. Но через сто лет, когда два человека из трёх будут иметь серьёзные отклонения в развитии, люди будут вынуждены прислушаться к этим идеям. Я не спорю, среди инвалидов очень много сильных людей, даже можно сказать, что инвалидность их сделала сильней и у них есть чему поучиться здоровым, которым при их здоровье хватает наглости хныкать или пропивать его. Брюшко отрастят и скулят – догадайся, кто из них в большей степени инвалид. Я знаю людей, которые без ног ходят, и ходят так, что никто даже не догадывается, что у них ног нет. О чём говорить, если инвалиды уже свои Олимпиады устраивают, тогда как многие условно здоровые на турнике ни разу подтянуться не могут, вообще своим телом не владеют. Надо учиться у этих людей силе, но в нашем слезливом и всё время причитающем обществе, в нашей охочей до соплей культуре больных и слабых, особенно детей, принято делать ещё слабее хныканьем и сюсюканьем. Люди не хотят быть сильными, им удобней стяжать жалость и сострадание. Теперь многие женщины все девять месяцев лежат «на сохранении», дышат выхлопными газами с улицы через форточку – в городах это называется «проветривать помещение» – и глотают таблетки. Чего они там сохраняют, спрашивается? Болезни и аномалии своего будущего ребёнка. При искусственном поддержании такой беременности, тяготеющей к самопрерыванию, происходит сохранение всех этих отрицательных факторов. В естественных условиях генетические нарушения и мутации отсеиваются за счёт выкидышей или бесплодия. Раньше банальная импотенция была гарантированным препятствием к передаче дефектного генетического материала следующим поколениям. Но теперь придумали таблетки, с помощью которых любой старый пердун в состоянии зачать ребёнка, передав ему целый букет своих возрастных заболеваний и отклонений, что раньше было просто невозможно – таких чудо-таблеток не было. Вы посмотрите вокруг: все жрут какие-то таблетки! Многие уже не мыслят своей жизни без них. Даже совсем молодые семьи имеют целые арсеналы разнообразных лекарств и считают это признаком медицинской грамотности. Это нормально? Как говорится, дешевле похоронить, чем таблеток на всех напастись. Детей рожают слабых, болезненных, над ними трясутся, доказывают, что они не смогут жить самостоятельно, чем формируют у них истеричный характер в стиле «мне все должны, а то щас помру, и всем стыдно будет». Во многих городах уже приходится создавать специальные условия для перемещения инвалидов, которые с рождения не могут ходить, не способны себя обслуживать, их нельзя оставлять одних, потому что таких людей всё больше и больше. А медицина вытягивает деньги. Сначала она помогает женщине за деньги выносить нежизнеспособного ребёнка, потом за ещё большие деньги лечит его. И «лечение» это может длиться до бесконечности. Пока деньги не кончатся. В нашей стране медицину сейчас никто не финансирует, поэтому она вынуждена делать себе рекламу, доказывать людям, что тем без неё никак.